По
лезвию между «избаловать» и «разрушить»
Непросто это – чужому
человеку, пусть и специалисту, разбираться в проблемах конкретной семьи. Тут и
сами-то домочадцы не всегда знают, что делать…Потому, должно быть, не стоит на
месте система защиты семьи, материнства, детства: то новые меры поддержки
появляются, то социальный патронат предлагают ввести. Вот только что все это
даст обычным гражданам? С таким вопросом мы обратились к заместителю
председателя правительства Тульской области Марине ЛЕВИНОЙ.
– Марина Викторовна, сейчас все бурно обсуждают идею
социального патроната. Законопроект о нем в первом чтении уже принят Госдумой. Зачем нужно новшество?
Разве сейчас система работы с неблагополучными семьями недостаточно отлажена?
– Напротив, нынешний механизм отработан. Давайте рассмотрим его по
порядку. Итак, в уполномоченный орган – на сегодняшний день это комиссия по
делам несовершеннолетних и защите их прав – поступает сигнал о неблагополучии в
семье. Он может исходить откуда угодно – от учителя, который видит, что ребенок
пришел с невыученными уроками, без тетрадей и неопрятен, от участкового врача,
неравнодушных соседей…Затем специалисты выходят в семью, изучают ситуацию и
решают, нужно ли немедленно забрать ребенка, потому что ему просто опасно там
находиться, или его можно оставить с родителями, протянув им при этом руку
помощи. Все меры по улучшению ситуации прописываются в индивидуальном плане
работы: содействие в лечении мамы или папы, в том числе от алкогольной
зависимости, в трудоустройстве, в оформлении малыша в детсад. То же самое
происходит и тогда, когда ребенка все-таки забрали из семьи. Наша конечная
задача и в том, и в другом случае – скорректировать нужные параметры, чтобы
семья воссоединилась и вернулась к нормальной жизни.
– Тогда зачем же понадобилось менять зарекомендовавшую
себя систему?
– Дело в том, что сейчас мы можем выйти в семью, только получив
тревожный сигнал. А при социальном патронате это будет своего рода тотальный
мониторинг состояния дел. И если мы видим, что семья благополучна, то отмечаем
это в банке данных, который также предполагается создать, и больше ее не беспокоим.
– Неудивительно в таком случае, что все так
встревожились по поводу законопроекта. Не каждому захочется пускать в дом
чужого дядю, показывать ему, что лежит в холодильнике, во что ребенок
одевается, с какими игрушками играет!
– Вы правы. Вхождение в семью – процесс крайне деликатный. Никоим
образом нельзя нарушать ее традиции, атмосферу. Поэтому наряду с законом нужны подзаконные акты, которые
определят систему отношений специалистов, осуществляющих патронат, и родителей.
Это позволит избежать злоупотреблений и поможет людям понять, как именно будет
реализован закон, и не верить слухам и домыслам.
– Каково ваше отношение к социальному патронату?
– Знаете, для меня и вообще для тех, кто когда-то стоял у истоков
системы защиты семьи, материнства и детства, то было насущной потребностью. Мы
уже тогда понимали, как это важно: прийти к семье на ранней стадии
неблагополучия. Насколько проще тогда понять, как реабилитировать детей и
родителей!.. И вот, наконец, методом проб и ошибок законодатели пришли к этой
идее. Другой вопрос в том, что реализовать ее нужно грамотно.
– В последнее время вообще уделяется больше внимания
вопросам семьи. Появляются все новые меры ее поддержки...
– Причем как на федеральном, так и на региональном уровне. Так, у нас
по инициативе губернатора области Владимира Груздева в этом году введена
единовременная выплата беременным, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, а
со следующего года такую же помощь будут получать мамы, прошедшие скрининговое
обследование на ранних сроках беременности. Демографическая ситуация такова,
что мы должны стимулировать рождение второго, третьего и последующих детей. И,
соответственно, наращивать меры поддержки. Но подходить надо разумно. Сейчас мы
пересматриваем областное законодательство. Наша цель – усилить адресную помощь,
чтобы существенную поддержку получил тот, кто в ней действительно нуждается.
Надо уходить от выплат в 200-300 рублей – в жизни конкретного человека они
ничего не меняют, а на уровне бюджета складываются в огромную сумму. Думаю, что
в течение ноября мы подготовим соответствующие предложения.
– Предусматривает ли переход к адресной помощи
ужесточение требований к ее получателям? Ведь есть и такие многодетные семьи,
где родители могут, но не хотят работать, считают, что государство должно их
кормить и поить…
– Предпосылки для того, чтобы ужесточить требования к родителям есть,
мы уже направляли на федеральный уровень ряд предложений по этому поводу. Но,
конечно, сейчас в законодательстве тоже есть оговорки – если семья
неблагополучна и ребенок находится в реабилитационном центре на полном
государственном обеспечении, то речь о пособиях не идет. Другое дело, что есть
люди, которые не ленятся каждый месяц писать заявление на выплату
государственной помощи. Их нельзя назвать неблагополучными, но у них
иждивенческая позиция – они считают, что их обязано содержать государство.
Конечно, если в семье девять детей, сложно представить, чтобы мама работала. А
если, например, двое? С такими родителями ведем беседы, объясняем, что мы можем
прийти на помощь в трудную минуту, но постоянно держать на дотациях не должны.
Светлана САМАРЕНКО
|